С этой портретной реконструкции вам улыбается эстемменозух, в переводе с греческого — «коронованный крокодил» (εστεμμένος — «увенчанный; император, венценосец» и σοῦχος — «крокодил», от имени древнеегипетского бога с крокодильей головой Себек). Его первооткрыватель и первоописатель П. К. Чудинов переводил это название как «венценосный ящер». Эстемменозух получил такое название за множество костных выростов на голове, придающих ему на редкость причудливый вид. А вот к крокодилам он не относится: это представитель звероящеров, которых вместе с млекопитающими включают в кладу синапсид.
Выбирать своим символом эффектное животное-эндемика — добрая традиция многих стран мира. К примеру, на паспортах жителей Австралии красуется кенгуру, а большие панды являются национальной собственностью Китая. В России с этим всё несколько сложнее: эндемиков на просторах нашей необъятной родины водится немало… однако, скажем откровенно, волжского пескаря только специалист и отличит от пескаря обыкновенного, снежный баран до сих пор не определился со своей видовой идентичностью (ряд ученых по-прежнему считают его подвидом североамериканского толсторога), а белокрылый стерх, хоть и гнездится в России, каждый год покидает государственные границы и откочевывает далеко на юг. Поэтому взгляд невольно обращается в далекое прошлое, на поиски животных, которые уже давным-давно вымерли и теперь-то точно никуда не мигрируют. Эстемменозух вполне подошел бы на роль национального символа, ведь подобных ему не найдено больше ни в одном уголке Земли.
Жил эстемменозух около 267 миллионов лет назад, в конце среднего пермского периода, на узкой полоске суши между молодыми Уральскими горами и теплым мелководным морем, разлившимся по территории современного Поволжья. Климат в тех краях был тропический, с чередованием влажных и сухих сезонов, и вся прибрежная равнина была сплошь изрезана руслами рек, которые выносили в морские лагуны огромное количество осадочных пород. Благодаря этому захоронение останков погибших растений и животных шло довольно быстро, что обеспечило неплохую сохранность местных окаменелостей и сделало экосистему эстемменозуха — так называемую очёрскую фауну — одним из наиболее изученных среднепермских комплексов.
Растительность мира эстемменозуха была отчетливо палеозойской: на сухих возвышенностях доминировали голосеменные кордаиты (издалека их можно было легко спутать с каким-нибудь лавровым деревом — ведь на ветках у них росли не хвоинки, а кожистые листья) и семенные папоротники, а вот в низинах росло множество гигантских хвощей каламитов, древовидных плаунов и разнообразных папоротников, которыми и кормились местные вегетарианцы, самым крупным из которых был эстемменозух. На заливных лугах, на речном мелководье и в прибрежных зарослях паслись целые стада этих грузных, напоминающих бегемотов животных, набивавших животы мягкой водной растительностью и отмершими стволами каламитов.
С бегемотами у этих звероящеров прослеживается еще одно сходство: они тоже были представлены двумя разными видами, значительно отличавшимися по размерам. Первый вид, уральский эстемменозух (Estemmenosuchus uralensis), был настоящим гигантом: с черепом длиной около 70 сантиметров и общей длиной тела до 4–4,5 метров. Габаритами он не уступал носорогу и в холке был по плечо взрослому мужчине. Второй же вид, удивительный эстемменозух (Estemmenosuchus mirabilis), был несколько меньше: длина его черепа составляла «всего» около 42 сантиметров, высота в холке — чуть больше метра, а общая длина тела достигала трех метров, то есть, не считая хвоста, это было животное размером с крупного шетлендского пони. Впрочем, некая вселенская справедливость в мире всё же существует: несмотря на более скромные размеры, удивительный эстемменозух выглядел ничуть не менее внушительно, чем его более крупный родственник, — а всё за счет тех самых выразительных костных выростов на морде, являющихся «визитной карточкой» эстемменозухов.
Реконструкция внешнего вида удивительного эстемменозуха (слева) и уральского эстемменозуха (справа). © Дмитрий Богданов
Точное назначение этих выростов, являющихся разрастаниями черепных костей животного, до сих пор не известно. Выросты испещрены желобками, оставшимися от крупных кровеносных сосудов, ветвление которых напоминает ветвление сосудов на пантах современных оленей. Поэтому есть предположения, что «рога» эстемменозуха могли участвовать в выработке биологически активных веществ, как и панты оленей. Другая версия — терморегулирующая функция: такое крупное животное должно было легко перегреваться, а выросты, обильно пронизанные кровеносными сосудами, могли помочь не перегреться мозгу. Впрочем, самой популярной гипотезой является турнирная или защитная функция: на некоторых реконструкциях художники даже изображают эти выросты покрытыми роговыми чехлами, как у современных копытных.
Однако подробное изучение поверхности выростов показало, что никаких твердых образований они не несли, и, судя по сохранившимся отпечаткам, были покрыты лишь мягкой железистой кожей. Это не исключает возможности их применения во внутривидовых конфликтах — в конце концов, похожие выросты у современных бородавочников неплохо выполняют свою функцию даже без роговой защиты (см. видео) — однако вполне может быть, что на деле они служили больше для демонстрации, чем для прямых столкновений. Наливаясь кровью, багрово-красные «рога» наверняка выглядели весьма внушительно, тогда как наносить друг другу физический урон эстемменозухи могли, толкая, пихая, а на худой конец, кусая соперника, благо росшие в их пастях клыки были весьма впечатляющих размеров — больше пяти сантиметров в длину, и недаром некоторые палеонтологи до сих пор подозревают этих звероящеров если не в хищничестве, то, по крайней мере, в падалеядстве.
Череп уральского эстемменозуха и реконструкция внешнего вида. Рисунок © К. К. Флеров из книги Ю. А. Орлов, 1989. В мире древних животных
Косвенным подтверждением гипотезы о ритуальном значении костных выростов является тот факт, что вместе с «рогатыми» уральским и удивительным эстемменозухами были найдены и две «безрогие» разновидности: более крупное животное, названное аноплозухом (Anoplosuchus tenuirostris), почти не уступало уральскому «рогачу» размерами, а вот меньший зоферозух (Zopherosuchus luceus) был не больше свиньи. И у того, и у другого выростов не было, но вот утолщения кости на тех же местах черепа всё же имелись, поэтому сегодня палеонтологи предполагают, что аноплозух — это в действительности неполовозрелый самец или взрослая самка эстемменозуха, а зоферозух — соответственно, детеныш. Если эта гипотеза верна, то перед нами один из наиболее древних примеров полового диморфизма среди наземных позвоночных. Возможно, это также свидетельствует и о социальности эстемменозухов, подобной той, которую мы наблюдаем у современных оленей и бегемотов: как минимум на время брачного сезона «рогатые» самцы могли собирать вокруг себя гаремы и сражаться за право на спаривание, тогда как самки, возможно, поддерживали тесные контакты круглый год ради совместного выращивания молодняка и коммунальной безопасности.
Скелеты уральских эстемменозухов, Палеонтологический музей РАН
А бояться эстемменозуху было кого: очёрская фауна была богата на разнообразных хищников, начиная от амфибий (большая их часть напоминала крокодилов как внешне, так и повадками) и заканчивая плотоядными звероящерами всех мастей, среди которых особенно выделялись биармозухи (Biarmosuchia), достигавшие в длину двух с половиной метров. Их пятнадцатисантиметровые клыки (на минуточку, вдвое длиннее тигриных!), вне всяких сомнений, были способны пробить кожу эстемменозуха, так что этим гигантам стоило держаться вместе и смотреть по сторонам, дабы, заметив угрозу, вовремя спрятаться или, если преимущество было на их стороне, приготовиться отражать нападение. Вряд ли хищник рискнул бы напасть на целое стадо «в лоб» — даже если у самок эстемменозухов («аноплозухов») и не было рогов, клыки у них росли вполне внушительные — так что, скорее всего, пермские плотоядные звероящеры охотились из засады, скрадывая отбившихся от группы, больных и слабых животных.
О причинах, которые привели к исчезновению мира эстемменозухов, до сих пор спорят палеонтологи, и единого мнения по этому вопросу не существует. Известно лишь, что примерно через пять-семь миллионов лет фаунистический комплекс на территории современного Приуралья полностью изменился, и на смену эстемменозухам и биармозухам пришли другие животные — мигрировавшие с далекого юга дейноцефалы, как растительноядные, так и хищные. К сожалению, палеонтологическая летопись тех времен недостаточно полна, чтобы восстановить этот великий процесс «смены поколений», и потребуются новые раскопки, а также новые удивительные открытия, чтобы приоткрыть завесу тайны над историей жизни и смерти «коронованного крокодила» — одного из самых удивительных животных, когда-либо бродивших по нашей земле.
Источник: Анна Новиковская, Элементы
