На картине изображена так называемая «котельничская фауна», населявшая территорию нынешней Кировской области около 256 миллионов лет назад, в позднем пермском периоде. Там, близ городка Котельнич, было открыто местонахождение пермских ископаемых животных уникальной сохранности.
Появление «котельничской фауны» на территории нынешней европейской части России — результат великого перехода, когда в буквальном смысле целая экосистема пересекла пустоши суперконтинента Пангеи и дно высохшего Казанского моря, чтобы ступить на земли, которые в будущем станут Кировской областью. Встретить «гостей» там было практически некому: в результате глобального осушения климата около 257 миллионов лет назад в древнем Приуралье почти не осталось крупных животных, так что мигранты, прибывшие аж с территории современной Южной Африки, с комфортом устроились в своем новом доме и сформировали абсолютно новое сообщество.
Нишу крупнейших вегетарианцев в нем заняли разнообразные рептилии-парейазавры — на картине вы как раз можете увидеть целое стадо бородавчатых дельтавятий (Deltavjatia rossicus), преследуемых парой горгонопсов вяткогоргонов (Viatkogorgon ivakhnenkoi). Позиция более мелких потребителей растительной пищи досталась звероящерам-дицинодонтам — странным животным, представляющим собой нечто среднее между ящерицей и свиньей, с роговым «клювом», как у черепахи, и клыками-бивнями наподобие моржовых. И если вы обратите внимание на нижний правый угол картинки, то как раз увидите пару дицинодонтов, заметивших приближение хищного тероцефала. Это австралобарбары (Australobarbarus) — «южные варвары» в переводе с латыни.
Столь «неблагородное» имя этот некрупный дицинодонт получил из-за своего происхождения: он принадлежит к семейству оуденодонтовых (Oudenodontidae), представителей которого до этого находили только в южных странах — Мадагаскаре, Малави, ЮАР, Замбии и Индии. Австралобарбар же — единственный член семейства, найденный так далеко на севере, и это, пожалуй, то немногое, чем он хоть как-то выделяется на фоне своих сородичей. В остальном это животное размером с небольшую свинью было вполне типичным дицинодонтом — приземистым, неповоротливым, клыкастым… Ах, да, и еще с клыками-бивнями у него не всё понятно. Дело в том, что эти столь характерные зубы были найдены лишь у части черепов австралобарбаров, тогда как у всех остальных экземпляров их нет и в помине! К счастью, это не первый такой случай среди дицинодонтов, и, хотя прямых доказательств этому нет, можно предположить, что при жизни «клыкастые» черепа принадлежали взрослым самцам, а «беззубые» — самкам или неполовозрелым особям. Вероятно, у австралобарбаров «функционал» клыков был довольно ограничен, и если у самцов они еще могли сохраняться в качестве турнирно-ритуального оружия, то самки вполне могли прожить и без них.
Скелет австралобарбара Australobarbarus platycephalus из Вятского палеонтологического музея. Фото с сайта музея suminia.com
Остальные зубы у этого дицинодонта присутствовали лишь в виде немногочисленных щечных рудиментов, что свидетельствует об общей примитивности строения: у его более продвинутых родственников клыки (в случае их наличия) оставались последними сохранившимися зубами, и пищу эти животные срезали или срывали «клювом», после чего перетирали ее об ороговевшее покрытие нёба. Благодаря этому они могли питаться даже очень жестким и малопитательным кормом, на который не претендовали современные им рептилии, а вот австралобарбар, скорее всего, до такой степени аскетизма еще не дорос и питался более мягкой околоводной растительностью. Из-за этого выжить в древнем Приуралье ему было не так-то просто: поскольку в поздней перми климат стал более сухим, а «блуждающие» реки то и дело меняли свои русла: одна и та же долина могла в этом году изобиловать пищей, а в следующем уже начать пересыхать из-за отсутствия воды. Возможно, по этой причине маленьким стадам дицинодонтов, подобно современным африканским слонам из пустыни Намиб, приходилось регулярно переходить с места на место в поисках новых пастбищ, и как только очередной «оазис» полностью истощался, животные вновь отправлялись в путь.
Род австралобарбаров включал два вида: котельничский (Australobarbarus kotelnichi), получивший имя по названию городка Котельнич, отличался наличием заостренного гребня на теменной части черепа, тогда как у плоскоголового австралобарбара (Australobarbarus platycephalus), найденного там же, ничего подобного обнаружено не было. Оба животных были довольно скромных габаритов по меркам южноафриканских оуденодонтовых, среди которых встречались виды размером с молодую корову. Череп австралобарбара составлял всего около 15–30 сантиметров в длину, общая длина тела варьировала от 60 сантиметров до метра. Никаких явных средств защиты у этих дицинодонтов не было, однако, судя по изобилию найденных окаменелостей, в своей экосистеме они не просто выживали — процветали. С более крупными дельтавятиями австралобарбары, судя по всему, в прямую конкуренцию за пищу не вступали: для парейазавров предполагается полуводный образ жизни и питание мягкими водорослями, тогда как дицинодонты, судя по строению конечностей, паслись на берегу и обживали прибрежные заросли.
Реконструкция внешнего вида Australobarbarus platycephalus. Рисунок © Дмитрий Богданов с сайта en.wikipedia.org
Что же касается хищников, то долгое время крупнейшими плотоядными в котельничской фауне считались вяткогоргон и тероцефал вяткозух (Viatkosuchus sumini) — оба были размером с небольшую собаку. Впрочем, вяткозуха сильно подозревают в полуводном образе жизни и питании относительно мелкой бронированной добычей, например, рыбой, а вяткогоргон мог представлять серьезную опасность разве что для молодых и ослабленных особей австралобарбара, не говоря уж о дельтавятиях. Лишь сравнительно недавно был наконец-то описан, судя по всему, доминирующий хищник котельничской фауны — крупный тероцефал горыныч (Gorynychus masyutinae), что был размером с волка (см. Горыныч и ночница — новые хищники пермского периода с берегов Вятки, «Элементы», 20.06.2018). Обладая черепом двадцатисантиметровой длины и поистине «волчьими» клыками, взрослый горыныч представлял смертельную угрозу даже для матерого австралобарбара, так что, вероятно, во время кормежки эти дицинодонты старались не терять сородичей из виду и сохранять бдительность, дабы вовремя заметить приближение опасности.
Реконструкция пасущегося австралобарбара Australobarbarus kotelnichi. Рисунок © Роман Евсеев с сайта deviantart.com
Судьба представителей котельничской фауны и их потомков оказалась очень разной: одни животные, например дельтавятия и вяткогоргон, благополучно выжили и закрепились на территории Восточной Европы, породив новые формы, тогда как крупным тероцефалам наподобие горыныча не повезло, и в течение ближайших миллионов лет их сменили горгонопсы. Уже во времена ильинского субкомплекса, 255 миллионов лет назад, тероцефалу сцилакозуху пришлось делить нишу крупнейшего плотоядного с не уступающим ему в размерах горгонопсом завроктоном, а еще позже появились гигантские иностранцевии, и после этого вплоть до конца пермского периода, когда появилась мегавайтсия, крупные формы среди пермских тероцефалов неизвестны (о завроктоне, иностранцевии и мегавайтсии см. Убийца ящериц, Саблезубый звероящер и Мегавайтсия, ядовитый медведеящер).
История австралобарбаров тоже оказалась недолгой: последний из их ближайших родственников — иделезавр (Idelesaurus tataricus) — найден в отложениях ильинского субкомплекса, а в следующей за ним северодвинской фауне его место уже заняли более прогрессивные родственники из семейства дицинодонтовых (Dicynodontidae). Что же именно послужило причиной вымирания «зубастых» дицинодонтов и их последующего замещения «беззубыми» формами — сказать трудно. Возможно, дальнейшее осушение климата сократило площадь мест, пригодных для обитания австралобарбаров, а может, внесли свою лепту и перестановки в рядах хищников. В любом случае, вымирание уничтожило не только русских оуденодонтовых — на юге Пангеи ту же судьбу встретили и остальные представители семейства, что еще раз говорит нам об общности фаун единого суперконтинента, на бескрайних просторах которого одни и те же группы животных появлялись, расцветали и окончательно уходили в палеонтологическое забвение более или менее одновременно.
Анна Новиковская, Элементы
