Захоронения остатков ископаемых организмов порой полны курьезов и неожиданностей, и палеонтологам приходится поломать голову, чтобы реконструировать их посмертную историю. Таким сюрпризом стали целые скелеты раннетриасовой амфибии брумистеги (Broomistega) и звероподобной рептилии тринаксодона (Thrinaxodon), оказавшиеся странным образом в одной норе, где они были погребены 251 млн лет назад.
Кусок песчаника, являющийся частью ископаемой норы, нашел в 1975 году южноафриканский палеонтолог Джеймс Кичинг (James Kitching) в провинции Квазулу-Натал в ЮАР в континентальных отложениях нижнего триаса. В нем был заключен скелет тринаксодона Thrinaxodon liorhinus, опознанный по черепу еще в момент раскопок. Тринаксодоны — представители цинодонтов, которые считаются предками млекопитающих. Это были хищные животные длиной не больше полуметра, сочетавшие в себе признаки как млекопитающих, так и рептилий. Вероятно, тринаксодоны имели шерстный покров.
Когда же в 2013 году находку просветили методом синхротронной томографии на обородовании ускорительного комплекса European Synchrotron Radiation Facility в Гренобле, оказалось, что в куске песчаника находится не один скелет, а целых два.
3D-модель скелета тринаксодона. A — вид со спинной стороны, B — вид с брюшной стороны. Изображение из статьи V. Fernandez et al., 2013. Synchrotron reveals early triassic odd couple: injured amphibian and aestivating therapsid share burrow
Второй скелет принадлежал брумистеге Broomistega putterilli. Это темноспондильная амфибия из семейства ринезухид, представители которого — одни из немногих, кто пережил Великое пермо-триасовое вымирание. Для раннетриасовой амфибийной фауны Южной Африки брумистега представляет собой реликт.
3D-модель скелета брумистеги. C — вид с брюшной стороны, над позвоночником виден брюшной панцирь из кожных чешуй, D — вид со спинной стороны. Изображение из статьи V. Fernandez et al., 2013. Synchrotron reveals early triassic odd couple: injured amphibian and aestivating therapsid share burrow
При каких же обстоятельствах брумистега и тринаксодон оказались вместе и чья это была нора? Постоянноводные темноспондильные амфибии, к которым относится брумистега, были способны закапываться в мягкий ил дна водоема в неблагоприятные и засушливые периоды, но маловероятно, чтобы они могли прокапывать норы. Другое дело — тринаксодон. Известно, что эти цинодонты рыть норы действительно могли, и довольно успешно: тринаксодонов в ископаемых норах находили неоднократно.
Выходит, нора, скорее всего, принадлежала тринаксодону, а брумистега попала в уже готовую нору? Учитывая сходные размеры норы и амфибии, вряд ли брумистега попала в нору случайно (например, с водным потоком). Это всё равно что закатить во время неприцельного удара бильярдный шар в лузу, ширина которой чуть больше диаметра самого шара. Логичнее предположить, что тринаксодон принес брумистегу в свое логово в качестве добычи. Однако на костях амфибии отсутствуют явные повреждения (следы укусов в виде характерных проколов, насечек), которые мог нанести зубами именно тринаксодон — только прижизненный единовременный перелом семи ребер примерно за несколько недель до смерти (есть следы заживления). Два отверстия около левой орбиты черепа брумистеги с неполной уверенностью можно отнести к следам от зубов, но только не тринаксодона.
Учитывая тип сохранности ископаемых остатков и их посмертное положение, можно предполагать, что брумистега использовала часть норы, расположенной недалеко от воды, для временного укрытия. Погибшая в результате затопления норы особь была еще совсем молодой (у нее отсутствовали окостеневающие у взрослых особей кости запястья, предплюсны и др.) и, значит, более уязвимой. У современных животных использование уже занятых нор незаконными квартирантами весьма распространено.
Остается открытым вопрос, могла ли брумистега, для которой предполагается постоянноводный образ жизни, вообще покидать воду и находиться на суше, пусть даже в норе с более или менее благоприятным микроклиматом. Тринаксодон мог и не заметить нежданного гостя, находясь в состоянии непродолжительной спячки (посмертная поза похожа на позу спящего животного). Но в длительную спячку тринаксодон не впадал, так как на гистологических срезах его костей не было обнаружено линий прерывания роста (annuli) и линий остановки роста (LAG’s), присутствующих у тех животных, спячка которых может длиться месяц и более. Скорее всего, тринаксодон пережидал в состоянии сниженного метаболизма не лучшее время в период засухи в самом укромном и безопасном для себя месте.
Реконструкция норы и положение в них животных до затопления. Рисунок с сайта spiegel.de
Скелеты двух животных прекрасно сохранились со всеми сочлененными элементами, то есть произошло захоронение еще не разложившихся тел. Литологический состав породы (алевритовый мелкозернистый песчаник), вмещающей костные остатки, соответствует осадку, который заполнил нору после затопления — скорее всего, во время сезонного паводка. Водный поток изогнул тела (и осевые скелеты) брумистеги и тринаксодона, что говорит об отсутствии трупного окоченения, то есть животные в момент затопления были живы или только-только погибли. У брумистеги, чье тело оказалось перевернутым на спину и прижатым потоком к правому боку тринаксодона, отставлена в сторону правая передняя лапа (чаще находят цельноскелетных темноспондильных амфибий с расставленными задними и вытянутыми вдоль тела передними конечностями). В таком посмертном положении жертвы наводнения оказались запертыми в своей могиле на миллионы лет, пока их не нашли палеонтологи.
Изображение из статьи V. Fernandez et al., 2013. Synchrotron reveals early triassic odd couple: injured amphibian and aestivating therapsid share burrow.
Антон Ульяхин, Elementy.ru
